Румынская повесть 20-х — 30-х годов - Генриэтта Ивонна Сталь
— Сойдут последние снега — все тут же повылезут из своих берлог, — заметил господин Тома. — А пока, по заведенному в горах обычаю, селяне спят. Дело известное: самый сладкий сон — мартовский.
По дороге Витория нет-нет да заглянет в чей-нибудь двор.
— Потерпи, скоро дойдем, — говорил господин Тома, потряхивая кэчулой.
Они поворотили в заулок, огибавший крутолобую гору. В глубине виднелся крепко сбитый, богатый двор. Подойдя к забору, господин Тома стукнул палкой в ворота. Тут же отозвались псы. Витория поспешила вперед и первая отперла калитку. На всякий случай вытащила прутик из-под мышки. Господин Тома последовал за ней, внимательно оглядываясь, чтобы ничего не пропустить.
Три пса кинулись навстречу со свирепым лаем. Самый большой, стоявший посередине, вдруг остановился. Остановились и остальные, потом отошли в сторону, продолжая тявкать. А средний стоял на месте и пристально глядел на пришедших. То был серый лохматый пес. Уши и хвост у него были укорочены — как заведено у чабанов в горах.
Витория перебросила прутик в левую руку, правую протянула к собаке.
— Лупу!
Она выкрикнула это слово так тихо, что господин Тома едва разобрал его. Но выкрикнула она его изо всей мочи.
Пес узнал ее: подойдя к хозяйке, улегся у ее ног, тихо поскуливая, словно жаловался. Потом поднял морду, облизнул руку, ласкавшую его.
Мучительная слабость охватила Виторию, и все же в ней теплилась радость: в найденном животном была частица ее пропавшего мужа.
XII
Господин Тома знал, что должно произойти, и все же не смог скрыть удивления. Легко ли такому поверить: приезжая женщина с берегов Таркэу-реки и находит тут, в Сабасе, собаку своего мужа! Не менее удивлен был и хозяин двора. Стоило женщине позвать собаку, та сразу же отозвалась и радостно признала свою хозяйку. В ответ на вопросы Витории он пояснил, что собака приблудная — пришла сюда минувшей осенью откуда-то из горных отрогов. Он увидел, как она бродила около ворот, потом, взбежав на ближайший взгорок, залаяла с подвывом — так воют одинокие псы. Затем спустилась в село и растянулась на земле у забора. Горец догадался, что пес отстал от проходивших мимо гуртов. По всему было видно, что собака верная и умная, и он велел жене принести ей кусок холодный мамалыги. Положив еду недалеко от собаки, хозяин отошел. Собака приблизилась, схватила мамалыгу и с жадностью ее проглотила. Потом подошла к воротам и стала ждать. Хозяин отпер ворота. Пес вошел, и тут на него накинулись две домашние собаки. Но гость не побежал, не бросился в драку, даже не оскалил клыков: слегка изогнувшись, дал понять хозяйским собакам, что он потерялся и ищет хозяина и товарищей. И двинулся дальше, к амбару. И собаки приняли его.
Хозяева окрестили пса Приблудком. Пес принял кличку и всю зиму усердно охранял четыре стороны двора, честно зарабатывая свой хлеб.
А теперь, заключил хозяин, коли эта женщина нашла свою собаку и она ей нужна, пусть забирает, заплатив сколько не жалко за ее содержание. Какие тут могут быть разговоры, тем более что хозяин его, овчар, пропал. В первые недели пес, случалось, куда-то убегал после обеда. Уходил в горы, словно искал чего-то. Теперь из слов женщины стало ясно, что искал он Некифора. Может, бегал к тому месту, где лежит в глухом углу убитый. А как завьюжило и пали снега, пес вроде бы успокоился. Иной раз еще бегает к тому взгорью. Постоит там, как бы раздумывая, потом вертается домой. Ум у собаки-то не человеческий. Позабыла, видать, дорогу, если в самом деле бегала к убитому.
В этой осенившей ее внезапно мысли искать собаку Витория усмотрела другое доброе знаменье. Кто подсказал ей решение? Она нимало не сомневалась: Некифор Липан. Ясно было, что его уже нет в живых. Но мертвым было лишь тело. Душа же, обратившись к ней, звала ее. И в то же время сокрушенным сердцем своим она чувствовала, что то было веление свыше.
Развязав платок, она протянула хозяину куда больше денег, чем он предполагал. Сперва тот было подумал, что ошибся. Потом решил, что ошиблась гостья. Он протянул ей полученные две бумажки по сто леев. Но женщина не ошиблась; оттолкнув руку с деньгами, снова его поблагодарила.
Пес послушно шел следом, то и дело тихо поскуливая. Витория, склонившись к нему, поглаживала его по голове. Мысленно она спрашивала собаку, будет ли от нее какая помощь, хотя сомнений в этом быть не могло; и эта встреча была заранее предрешена.
Пса она будет держать при себе, бродить с ним по горам, пока тот не вспомнит, не узнает места. Возможно, небу угодно, чтобы они тут задержались, пока не сойдут все талые воды. И тогда она обследует склон за склоном, овраг за оврагом, отыщет кости и оружие. Коня тоже никто не видал. Возможно, злодеи повели его на ярмарку в низины, а то убили и тоже сбросили в овраг, и вороны клевали его вместе с телом хозяина. Теперь она понимала, что с первого же мгновения чуяла сердцем, какое горе ее постигло, — оттого-то так томилась ее душа. Порой приходила мысль: уж лучше убитый, чем в чужом доме, в чужой постели, в чужих объятиях. Но уж коли Некифору суждена была неминучая злая судьбина, бог внял мольбам бистрицкой мученицы и привел ее, Виторию, торными путями к месту гибели мужа. Надо было найти его, собрать его останки и — по давнему обычаю — укрыть их в святой кладбищенской земле.
Теперь, по совету жены господина Василиу и подсказке господина Томы, ей еще надлежало заглянуть в Борку — расспросить еще раз, не видал ли кто Липана на обратном пути из Стынишоары. Сам господин Тома его не видал. Если бы Некифор ехал этой дорогой, то непременно заглянул бы в корчму. Кто сделал однажды привал и остался местом доволен, тот непременно завернет туда и во второй раз. Есть не хочется, так жажда одолеет. А ежели ни голод, ни жажда не мучают, то заглянет просто из чувства приязни. А ведь Некифор Липан один раз проезжал тут — господин Тома видел, как он скакал вниз с двумя горцами. А вот чтобы ехал обратно, лицом
